Поэт - пророк

А вы говорите нет пророка в своем отечестве. 

«Я пристрелен эпохой, 
     Роберт Кеннеди, Бобби, 
за отсутствием бога 
     выдвигавшийся в боги. 
Меня деньги любили. 
     Меня люди любили 
за фамилию - или 
     за мои голубые. 
Но на лбу у любимца 
     есть особое что-то, 
словно крестик убийства 
     на дверях гугенота. 
И убит я за то, что - 
     не в пример лицемерам - 
чубом слишком задорно 
     выделялся на сером. 
Просто целиться в лампу. 
     Трудно - в нечто без данных. 
Яркость - слабость таланта. 
     Серость - сила бездарных. 
Серость - века проклятье - 
     ненавидел я мстительно 
с той поры, как при брате 
     стал министром юстиции. 
Я влезал не с довольством, 
     а с придавленным сердцем 
в небоскрёбы доносов. 
     Архитектор их - серость! 
Серость душит усердно, 
     серость душит двулично 
все попытки - не серым 
     быть хотя бы частично. 
Серость - шлюха, невежда, 
     но не чужды ей страсти. 
Как с трамплина - с навета 
     серость - прыг! - и у власти. 
Как в лотке для промыва, 
     серость души отсеивает. 
Самородки - с обрыва! 
     Наше золото - серость! 
И в стране, как товары, 
     потерявшие ценность, 
свозит в склады таланты. 
     Спрос на серость, на серость! 
Оглянись, населенье, 
     как вольготно расселась 
и врастает в сиденья 
     креслозадая серость. 
Населенье, не слушай 
     уговоры болота: 
«Всё же серое лучше, 
     чем кровавое что-то...» 
Вздрогни, мертвенно съёжась 
     за уютным обедом, - 
ведь коричневый ужас 
     прёт за серостью следом. 
Вспомни вместо идиллий, 
     разрезая свой пудинг, 
как в мой чуб засадили 
     сгусток серости - пулю...» 

Евгений Евтушенко, поэма «Под кожей статуи Свободы»

1968 год